Насколько лесная отрасль соответствует Целям устойчивого развития?

В частности, из 17 ЦУР Министерство лесного хозяйства и Беларусский государственный технологический университет, готовящий кадры для отрасли, отобрали шесть: 1 (Повсеместная ликвидации нищеты во всех её формах), 7 (Обеспечение всеобщего доступа к недорогим, надёжным, устойчивым и современным источникам энергии для всех), 8 (Содействие поступательному, всеохватному и устойчивому экономическому росту, полной и производительной занятости и достойной работе для всех), 9 (Создание стойкой инфраструктуры, содействие всеохватной и устойчивой индустриализации и инновациям), 11 (Обеспечение открытости, безопасности, жизнестойкости и экологической устойчивости городов и населённых пунктов) и 15 (Защита и восстановление экосистем суши и содействие их рациональному использованию, рациональное лесопользование, борьба с опустыниванием, прекращение и обращение вспять процесса деградации земель и прекращение процесса утраты биоразнообразия). Их разбили на задачи, подзадачи, показатели, реализация которых носит обязательный характер, и вдобавок прописали показатели, которые лишь рекомендованы к исполнению, — ПРОКСИ. Об этом шла речь на семинаре «Интеграция Целей устойчивого развития в программные и стратегические документы лесохозяйственной отрасли Беларуси», организованном БГТУ и Минлесхозом.

При этом в стороне почему-то остались ЦУР, которые напрямую касаются лесного хозяйства: 13 (Принятие срочных мер по борьбе с изменением климата и его последствиями) и 12 (Обеспечение перехода к рациональным моделям потребления и производства). Хотя консультант управления лесного хозяйства Минлесхоза Сергей Сазонов и подчёркивал, что «министерство много внимания уделяет вопросам, связанным с изменением климата», и по заказу ведомства подготовлены Стратегия адаптации лесного хозяйства к изменению климата на период до 2050 года и национальный план действий к ней, а также нацплан по увеличению абсорбции парниковых газов. А в целом «Минлесхоз выполняет ряд мероприятий в рамках ЦУР 15 и готов участвовать в реализации других, так как лес — это не только древесина, но и чистый воздух, техника, технологии, наука, инвестиции».

Кроме того, на семинаре озвучили предварительные итоги выполнения государственной программы «Беларусский лес» на 2016-2020 годы и представили концепцию госпрограммы на следующий период, с 2021 по 2025 год. Она состоит из подпрограмм: «Повышение эффективности использования лесных ресурсов», «Строительство лесохозяйственных дорог», «Развитие охотничьего хозяйства».

ЦУР 1, 8, 11 и Стратегия развития лесного хозяйства

— Сфера лесного хозяйства имеет особое значение для устойчивого развития, поскольку в ней сосредоточен важнейший стратегический ресурс нации — лес. Он представляет ценность и для мирового сообщества, — говорит Александр Неверов, профессор кафедры менеджмента, технологий бизнеса и устойчивого развития Беларусского государственного технологического университета, доктор экономических наук.

Основным документом отрасли он называет Стратегию развития лесного хозяйства до 2030 года и предлагает имплементировать в неё ЦУР 1, 8, 11. По мнению Александра Неверова, это поможет сформировать высокопродуктивные устойчивые леса, сохранить и эффективно использовать их биологическое и ландшафтное разнообразие с учётом климатических изменений и интересов «зелёной» экономики, повысить техническую оснащённость и доходность лесного хозяйства, расширить воспроизводство высококачественной древесины различного целевого назначения и недревесной продукции леса, создать новые рабочие места в сфере лесозаготовок, малой деревообработки и экологического туризма.

На взгляд профессора БНТУ, для реализации данных целей в лесохозяйственной отрасли необходимо контролировать глобальную эффективность использования древесного запаса, объекты природного наследия, площадь городских и пригородных лесов.

Кроме того, он привёл ПРОКСИ-показатели. Например, для ЦУР 1 (ликвидация нищеты) предлагается ввести в процентах «долю работников лесного хозяйства, проживающих в благоустроенном жилье», а также оценить «прямой материальный ущерб от чрезвычайных ситуаций в лесной отрасли в процентном отношении к общему республиканскому».

Среди ПРОКСИ-показателей ЦУР 8 (содействие экономическому росту) разработчики предусматривают «ежегодный темп роста реализации комплексной продукции лесохозяйственной отрасли (продукция лесопромышленного производства + товарная продукция лесохозяйственной деятельности, реализованная на рынке: новогодние ёлки, посадочный материал, веники и т.п.)»; «ежегодный темп роста объёма экологического и охотничьего туризма на территории государственного лесного фонда»; «долю экспорта туристических услуг в общем объёме устойчивого туризма в лесной отрасли»; «средний почасовой заработок женщин, мужчин и инвалидов, занятых в лесохозяйственной отрасли»; «долю аттестованных экскурсоводов и гидов-переводчиков, занятых в индустрии устойчивого туризма в лесной отрасли» и, что особенно интересно, «удельный вес бюджетных расходов на сохранение лесного природного наследия в процентах к ВВП».

А вот на такой ПРОКСИ-показатель, как «доля деревянного домостроения в общем объёме введённого в эксплуатацию жилья», как сказал Александр Неверов, в своё время обращал внимание Европейский банк реконструкции и развития.

Доктор экономических наук считает, что во многом ЦУР перекликаются со Стратегией развития лесного хозяйства, в рамках которой до 2030 года надо:

• преобразовать структуру лесного хозяйства, разделив в лесохозяйственном учреждении функции управления лесами и лесопользования;

• обеспечить эффективную охрану лесного фонда, систему раннего обнаружения и оперативной ликвидации лесных пожаров, кризисных явлений, незаконных рубок и иных нарушений, что существенно снизит размер причинённого экономического и экологического ущерба;

• усовершенствовать законодательство в области устойчивого управления лесами;

• формировать лесные культуры повышенной производительности, устойчивости и природоохранной ценности;

• заниматься лесоразведением на нелесных территориях и сокращать площадь непродуктивных земель лесного фонда;

• разработать научно обоснованный возраст рубок главного пользования с учётом сохранения биологического и ландшафтного разнообразия (интересно, а сейчас тогда какой, не научно обоснованный? — Прим. автора);

• оптимизировать породную и возрастную структуру лесных насаждений (для заготовки древесины), деление лесов на группы и категории защитности в зависимости от выполняемых функций;

• развивать лесной бизнес с правом владения конечной продукцией, полученной из государственных лесных ресурсов, способствовать формированию кластеров;

• модернизировать лесозаготовку для повышения эффективности и конкурентоспособности и создавать условия для развития рынка услуг в этой сфере;

• вести лесохозяйственную деятельность на территориях радиоактивного загрязнения, при этом лесам отводится роль биогеохимического барьера, препятствующего поступлению радионуклидов на сопредельные земли;

• создать в рамках государственного лесного кадастра систему экономического учёта лесных ресурсов, определяющую стоимость их воспроизводства, экономическую ценность природного капитала и цену экосистемных услуг и т.д.

Непосредственно лесным экосистемам и их природоохранным функциям в этом стратегическом документе посвящены только два пункта, да и то сформулированные обтекаемо и не без экономической подоплёки:

• обеспечивать стабильное функционирование лесных экосистем на фоне изменения климата, сохранение биологического и ландшафтного разнообразия лесов, повышать эколого-экономический потенциал лесного сектора экономики, усилять роль леса в сохранении биосферы;

• развивать систему научно обоснованных лесоводственных мероприятий и природоохранных технологий, направленных на сохранение экологических функций лесных массивов, устанавливать оптимальное соотношение лесов искусственного и естественного происхождения, оптимизировать породный и возрастной состав древостоев, сохранить их защитные функции, повысить вклад лесных экосистем в глобальные углеродные циклы.

Помимо того, по словам профессора, коллектив разработчиков из БГТУ также принял на вооружение Стратегический план ООН по лесам. Документ тоже ставит ряд глобальных целей, среди них выделяется следующая: «обратить вспять тенденцию к утрате лесного покрова во всём мире посредством обеспечения неистощительного лесопользования, включая меры защиты, восстановления, облесения и лесовозобновления, активизировать усилия по предупреждению деградации лесов и содействовать глобальным усилиям по борьбе с изменением климата».

— Несмотря на то, что размер лесопользования вырос (он находится в пределах нормативов), для Беларуси характерна положительная динамика древесного запаса, — заявляет при этом Неверов.

ЦУР 7, 9 и лесные дороги с дровами

До 2030 года Минлесхоз намерен внедрить в свою лесопромышленность также Цели устойчивого развития 7 (доступ к недорогому энергоснабжению) и 9 (создание инфраструктуры, содействие индустриализации и инновациям).

— К лесопромышленному производству относятся заготовка и вывоз древесного сырья, его первичная обработка, производство топливной щепы, гранул, пеллет, брикетов, изготовление пиломатериалов, оцилиндрованной древесины, столярных изделий. Сюда не включена деятельность концерна «Беллесбумпром», — отмечает доцент кафедры лесных машин, дорог и технологий лесопромышленного производства БГТУ, кандидат технических наук Павел Протас. Он объясняет, как будет внедряться ЦУР 7: отрасль делает акцент на использовании возобновляемых источников энергии, в частности дров.

— С 2015 в Беларуси ежегодно наращивали их производство. В 2018-м оно достигло 1721 тыс. тонн условного топлива. В сравнении с другими топливно-энергетическими ресурсами дровяная древесина существенно выделяется, — подчёркивает он.

В 2018 году на внутреннем рынке Беларуси было реализовано около 4,7 млн м3 дров. И этим, по словам Павла Протаса, «Минлесхоз вносит существенный вклад в реализацию Цели устойчивого развития 7».

Он обращает внимание, что за последние 3 года растёт доля возобновляемых источников энергии в валовом потреблении топливно-энергетических ресурсов республики, и биотопливу здесь принадлежит 6%.

— А если рассматривать баланс ВИЭ в 2018 году, то здесь всё в пользу Минлесхоза, — говорит сотрудник БГТУ, — потому что 94,1% в общем объёме — это всё, что связано с древесиной: дрова (52,3%), топливная щепа (26,4%), древесные отходы (15,4%).

Для сравнения, доля энергия ветра — 0,8%, воды — 1,2%, прочих видов энергии — 3,9%.

Министерству лесного хозяйства важно развивать это направление, отмечает Павел Протас. К тому же местные виды топлива замещают использование природного газа и увеличивают вклад беларусских лесов в решение проблемы парниковых газов.

— Мы можем обеспечить автономность населённых пунктов и таким образом снизить зависимость от других стран. Но это мы предлагаем как ПРОКСИ-показатели, — подчёркивает учёный.

На что национальный представитель Лесного попечительского совета (FSC) в Беларуси Лев Федорович порекомендовал не фокусироваться на использовании биотоплива внутри РБ. Львиная доля тех же пеллет, которые сейчас в общем объёме занимают не больше 10%, уходит на экспорт, и ожидается, что к 2022 году их удельный вес только возрастёт. Всё это должно найти отражение в глобальном контексте устойчивого развития.

По мнению Павла Протаса, соответствует ЦУР 7 и рост в 10 раз за истёкшее десятилетие количества установок ВИЭ. Установленная электрическая мощность в 2010 году в Беларуси составляла 45 МВт, в 2019-м — уже 401 МВт.

Точно так же растёт число котельных и мини-ТЭЦ на местных видах топлива: с 1526 установок в 2006 году до 2626 в 2016-м. И по прогнозу к 2026 году их станет 2931.

Поэтому разработчики предлагают выделить такой ПРОКСИ-показатель, как «количество энергообъектов, работающих на древесном топливе». И исходя из этого уже заложить ориентиры по наращиванию объёмов производства и реализации древесного топлива в новую госпрограмму «Беларусский лес».

Что касается ЦУР 9, то она, считай, целиком завязана на строительстве лесохозяйственных дорог. Именно в них Минлесхоз видит развитие своей инфраструктуры, ежегодно прокладывая вглубь самых отдалённых лесных массивов не менее 100 км. В 2019 году было построено 102 км, и в программу «Беларусский лес» на следующий период заложили такой же показатель, сообщил докладчик.

— Сегодня Минлесхоз строит, содержит, ремонтирует дороги. Это недешёво (в 2019 году стоимость 1 км составляла около 100 000 рублей. — Прим. автора). Если в 2015 году существовала доля госбюджета, то в последующие годы строительство дорог велось за счёт собственных средств лесхозов — через инновационный фонд. Но создавая такую инфраструктуру, Министерство лесного хозяйства получает не только доступ в леса. Здесь речь идёт не столько о вывозе древесины, сколько о многоцелевом использовании, лесохозяйственных и лесозащитных мероприятиях, туризме, рекреации. К тому же это увеличит доступность даров леса для местного населения. Другие отрасли и органы власти тоже будут пользоваться дорогами, — обосновывает Павел Протас.

Вадим Носников, заведующий кафедрой лесных культур и почвоведения БГТУ, доцент, кандидат сельскохозяйственных наук, тоже вступился за дорожную сеть:

— Это ещё и транспортировка лесозащитной техники к месту появления очага вредителей, пожарной — к месту возгорания, чтобы эффективно бороться с огнём. Только так будет минимальная площадь возгораний и минимальный ущерб для экосистемы, особенно с учётом изменения климата, который увеличивает протяжённость засушливого периода.

— Но ведь лесная дорога — это и средство доставки поджигателей к очагу возгорания, — возразил юрист ОО «Экодом» Григорий Фёдоров. — Статические данные свидетельствуют: чем больше густота дорог, тем чаще пожары. Тем более, когда они проложены на особо охраняемых природных территориях.

Опять же возник вопрос: сколько нужно строить дорог? Существующий ориентир в 100 км — архаичное явление, ещё со времён Советского Союза, когда каждый леспромхоз имел свои дорожно-строительные участки и прокладывал огромное количество путей.

— Это то, от чего надо уходить, а не продвигать, — обращает внимание Лев Федорович. — Сегодня каждый лесхоз должен сам оценить необходимость создания лесохозяйственных дорог за собственные средства. Такой же оценки экономической целесообразности требует FSC-сертификация.

— Поэтому мы предлагаем ввести показатель «густота круглогодичных дорог в лесном фонде». Сегодня в Беларуси она составляет 0,25 км на 1 км2. Мы хотим достичь 0,45-0,5 км на 100 га. Для сравнения, в Латвии этот показатель равен 0,9 км, в Финляндии — 0,9-1,2, — ответил Павел Протас. — Есть постановление Минлесхоза, утверждённое Совмином, и отказаться от дорог мы не можем.

Более того, разработчики закрепляют эту практику, предлагая внедрить показатель «плотность автомобильных дорог общего пользования с твёрдым покрытием».

• «Лес — это не месторождение брёвен». Зачем в Беларуси строят лесные дороги

Важно и то, что в рамках ЦУР 9 заявлены модернизация к 2030 году промышленных предприятий с применением экологически чистых технологий, повышение доли промышленного производства в ВВП и наращивание научных исследований.

— Сейчас идёт широкая дискуссия, нужно ли министерству перерабатывать лесоматериалы и в каких объёмах. Внедрение таких производств обеспечивает дополнительный доход, рабочие места, — комментирует докладчик. — Если в 2017 году доля круглых материалов в экспорте лесопродукции составляла 45%, то в 2018-м, с введением запрета на вывоз, её не стало. Зато с 37% до 58% вырос объём пиломатериалов и с 14% до 36% — прочей лесопродукции, с получением более высокой добавленной стоимостью.

К слову, в 2019 году 88 деревообрабатывающих предприятий Минлесхоза произвели 1,3 млн м3 пиломатериалов. Всего было экспортировано товаров и услуг на 154 млн долларов в Литву, Латвию, Германию, Польшу, Бельгию, Румынию, Азербайджан, Китай.

ЦУР 15 и махинации с лесопокрытой площадью

Однако наибольший вклад лесная отрасль вносит именно в ЦУР 15 (защита и восстановление экосистем суши), ставит акценты Вадим Носников.

— Увеличение площади лесов является индикатором устойчивого управления земельными ресурсами, — поясняет он. — Если мы наблюдаем их перевод в иные виды земель с уменьшением площади, то можно говорить, что управление лесным хозяйством ведётся неустойчиво.

По его словам, в Беларуси с середины прошлого века наблюдается повышение уровня лесистости. Однако в последние 3 года, с 2016 по 2018-й, показатель замер на отметке 39,8%.

— В 2019 году мы достигли ещё некоторого роста — на 0,1% — до 39,9%. Но для этого задействовали большие внутренние резервы. Покрытые лесом площади компенсировали за счёт участков, которые были восстановлены примерно 7 лет назад и считались не покрытыми лесами, — рассказывает о хитростях в подсчётах Вадим Носников. — Но если посмотреть площадь лесов в гектарах, в 2018 году произошло снижение: мы потеряли 4000 га лесных территорий. Основная причина — крупномасштабные сплошные рубки, которые вызваны усыханием сосновых насаждений. В 2018 году на них пришлось 50 000 га. Для сравнения, в 2014 году площадь сплошных рубок составила 30 000 га, сплошных санитарных — 7000 га.

— С 2014 года наблюдается резкое снижение объёмов лесовосстановления, — продолжает он. — Понятно, что теми лесами, что были посажены 7 лет назад, не компенсировать лесопокрытую площадь. Потери 2018 года мы можем компенсировать только к 2021 году. У нас также растёт доля спелых, перестойных насаждений. Это требует проведения дополнительных рубок главного пользования, изъятия древесины для сохранения максимальной возрастной структуры. Была задача к 2025 году достигнуть объёма лесопользования в 25 млн м3. В результате площадь сплошных лесосечных рубок может превысить 60 000 га через 5 лет.

К сведению, в прошлом году организации Минлесхоза заготовили почти 21 млн м3 древесины. А нынешний прирост лесистости не позволяет покрыть потери, сетует Вадим Носников.

— Увеличить лесистость мы можем благодаря лесоразведению (но это даст прирост только через 7 лет) либо за счёт перевода восстановленных малопродуктивных земель с малоценной растительностью, — объясняет он. — Мы говорили, что снижение площади лесов является признаком неустойчивого ведения лесного хозяйства. Но у нас уменьшение лесистости вызвано массовыми патологическими явлениями, прежде всего усыханием сосны обыкновенной. В результате получаются большие открытые территории сплошных рубок. Однако большинство из этих площадей или уже восстановлены, или в ближайшей перспективе будут восстановлены. Земли остались лесными, и через какое-то время станут лесом.

Такая же ситуация с ветровалами. В 2016 году сплошными рубками расчистили свыше 16 000 га буреломов, что снизило лесистость на 0,1%.

— Но эти участки своевременно восстановили, и через пару лет, по нашим нормативам, там можно рассчитывать на получение леса, — надеется Носников.

Основная проблема, по мнению докладчика, — в расчёте показателей, который применяется в Беларуси. По его мнению, настало время пересмотреть подходы к определению лесистости, в частности к понятию «лесопокрытая площадь».

— Здесь возможно несколько вариантов. Первый — допустить, что снижение процента лесов не является чем-то страшным. Второй вариант — приблизить локальную методику к методике ФАО (Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН. — Прим. автора), то есть включить в показатель «лесопокрытая площадь» все территории с лесовосстановлением, которые не считаются лесом. В этом случае мы сразу добавим 300 000 га таких земель, и лесистость достигнет 41,2%, — рассказывает о ещё одной уловке представитель БГТУ.

По закону к лесным землям, покрытым лесами, относятся лесные насаждения естественного и искусственного происхождения и кустарники с полнотой 0,4 и выше в возрасте молодняков и с полнотой 0,3 и больше — в старшем возрасте. А в соответствии с определением ФАО, «лес — это земельные участки площадью более 0,5 га с деревьями высотой от 5 м и с сомкнутостью полога свыше 10 %, или с насаждениями, способными достичь этих пороговых значений in situ (лат. на месте. — Прим. автора)».

— За 3 года мы в обязательном порядке должны восстановить всё вырубленное, и в течение 6-7 лет по-любому выйдем на показатель лесистости 41,2%, — попытался уговорить присутствующих Вадим Носников. Но, к счастью, его манипуляцию со статистикой никто не поддержал.

ЦУР 15 учитывает такой показатель, как «прогресс в переходе на неистощительное ведение лесного хозяйства». В числе прочих там рассматривается наземная биомасса в лесных комплексах (т/га).

— Она отражает климаторегулирующую функцию лесов (влияет на количество адсорбированного углерода из атмосферы) и является косвенным показателем изменения запасов насаждений. За последние 5 лет её объём увеличился на 5,3%, что вызвано ростом древесных запасов на 4,8%, — приводит цифры Вадим Носников.

Он предложил объединить площади лесов, сертифицированных FSC — Лесным попечительским советом (96 лесхозов, 8,3 млн га, 98,5%), с теми, что прошли соответствие PEFC — Панъевропейской системы лесной сертификации (93 лесхоза, 8 млн га, 95%).

— Обе сертификации предполагают неистощимое ведение лесного хозяйства, и во многих странах их не разделяют, — обосновывает заведующий кафедрой лесных культур и почвоведения БГТУ. — У нас все положительные показатели, а значит, Минлесхоз ведёт лесное хозяйство эффективно.

Но Лев Федорович предупредил: объединять статистику по двум лесным сертификациям нельзя, FSC не признает площади, сертифицированные PEFC, так как их требования различаются.

По мнению Вадима Носникова, в международной практике широко используется такой показатель ЦУР 15, как «доля лесных площадей с долгосрочным планом управления в общей площади земель лесного фонда». Причём, по данным ФАО, чем менее развита страна, тем хуже у неё с планированием. В бореальном поясе, где сосредоточено большинство лесных ресурсов, практически все государства имеют долгосрочные планы управления. И Беларусь — не исключение. В лесной отрасли все направления запрогнозированы на 10 лет вперёд, говорит докладчик.

А вот с таким показателем, как «доля площадей особо охраняемых природных территорий» не всё однозначно. С 2016 года произошло их снижение: новый Лесной кодекс пересмотрел защитные функции лесов и упразднил деление на 1 и 2 группу. В результате площадь лесных массивов на охраняемых территориях уменьшилась.

Рассказал Носников и о лесных генетических резерватах. Их цель — сохранить генетический фонд лесных насаждений Беларуси. Сейчас площадь таких участков составляет 0,04%. Задача в стратегии адаптации к изменению климата — к 2025 году довести показатель до 0,15%.

— Если динамика меняется, то можно говорить об истощительном использовании лесных ресурсов, направленном на получение древесной продукции без накопления древесного запаса, — поясняет он графики на очередном слайде.

Особенно любопытен показатель среднего объёма заготовки древесины с 1 га. Он вырос с 1,3 м3/га в 2000 году до 3,3 м3 в 2018-м.

— Получается, что мы начали вырубать в 2,5 раза больше древесины. Данный показатель не может использоваться для устойчивого лесопользования, — признаётся докладчик.

Он объяснил, по какому принципу рассчитывают объём заготовки древесины:

— Во всём мире определяется средний прирост, в Беларуси — нет. Мы его определяем приблизительно, за счёт переводного коэффициента 1,7. Сейчас вырубаем порядка 83% от среднего запаса и всего лишь 49% от среднего прироста. Поэтому надо менять систему инвентаризации лесов для того, чтобы определить точное значение среднего прироста. И исходя из него планировать изъятие древесины без ущерба беларусским лесам.

Госпрограмма «Беларусский лес»: текущая и новая

Рассказывая о предварительных итогах программы «Беларусский лес» на 2016-2020 годы, профессор Александр Неверов охарактеризовал её эффективность на 0,85, что означает средний результат. В первую очередь не вышли на запланированную мощность лесопромышленный сектор и деревообработка.

В новой программе на 2021–2025 годы это учтут, а также природные риски от изменения климата. В целом документ сохранит былую структуру: подпрограммы 1 «Повышение эффективности использования лесных ресурсов», 2 «Строительство лесохозяйственных дорог», 3 «Развитие охотничьего хозяйства».

— Развитие лесного хозяйства должно быть эколого-ориентированное и направленное на повышение продуктивности лесов, — считает Носников.

Площадь генетических резерватов заложена как целевое мероприятие для сохранения генетического потенциала беларусских лесов. Этот же пункт есть в стратегии адаптации к изменению климата.

Механизированная заготовка древесины будет расти до 50% от общего объёма. Если рынок лесозаготовительных услуг в Беларуси уже хорошо функционирует, то сегмента лесохозяйственных услуг пока нет.

— Необходимо развивать рынок услуг в области лесовосстановления, ухода за лесными культурами. Он должен стать приоритетным для министерства и будет влиять на занятость населения в сельской местности, малых населённых пунктах, где сосредоточено наибольшее количество древесных ресурсов, — высказывает мнение Вадим Носников. —Так мы снимем часть нагрузки с работников лесного хозяйства и перераспределим её на выполнение работ по управлению отраслью.

Что касается охотничьего хозяйства, то впредь количество охотников будет сокращаться, делает прогноз Вадим Носников.

— Охота становится дорогим удовольствием, особенно для людей в сельской местности, — резюмирует он. Правда, его словам не находится подтверждения в подпрограмме 3, где до 2025 года число граждан, приобрётших право на охоту, остаётся неизменным: 1100 человек.

«Предъявите эколого-ориентированный документ, раз заявляете»

Все представленные документы делают упор на экономически эффективном управлении лесами — критически отозвались о них слушатели после того, как выслушали всех докладчиков. На то, что лесные ресурсы в интерпретации БГТУ и Минлесхоза играют больше сырьевую роль, а не экологическую, обратил внимание также участник дискуссии из Татарстана. Хотя лесами там покрыто всего 17% от площади республики, отношение к ним прямо противоположное — бережное.

— Хотелось бы видеть экологически ответственное управление, раз заявляете о нём в документах. И это не только экосистемные услуги, но и биоразнообразие, защитные функции леса, депонирование углерода и т.д., а также социально ориентированные критерии, — выразил пожелание Лев Федорович.

— Удручает однобокий лесохозяйственный подход авторов. Фактически все заявленные показатели достижения ЦУР 15 и выполнения новой госпрограммы «Беларусский лес» на 2021-2025 годы не имеют прямого отношения ни к эффективности сохранения лесных экосистем, ни к цели прекращения обеднения биологического разнообразия, — согласился с коллегой Григорий Фёдоров.

Он напомнил, что подготовка таких важных стратегических документов нуждается в предварительном информировании, согласно постановлению Совмина №458 от 14 июня 2016 года. Так у общественности будет время подготовить свои предложения по исправлению недостатков. От этого выиграют все — и в первую очередь леса Беларуси.

---

Перепечатка материалов возможна только с указанием активной ссылки на статью на наш ресурс.